Иррациональное царство

Дурак! Почему я тогда так поступил? Ведь это же было глупо, нелогично, неразумно, бессмысленно! Почему ушёл, почему остался, почему отдал, почему забрал, почему взялся, почему бросил? Видимо, это была моя ошибка…

Или нет. Или я не понимал, не видел чего-то важного, не осознавал влияния всех обстоятельств, буквально не знал о существовании ключевых скрытых иррациональных мотивов, которые сформировали решение, поспешно названное рациональным умом ошибочным. Чем старше становишься, чем ближе знакомишься со своими подводными течениями, чем глубже узнаёшь себя неповерхностного, тем меньше становится в личном прошлом событий, которые воспринимаются как нечто совсем уж бессмысленное и ошибочное.

Наоборот.

С позиций зрелого сознания, научившегося доверять всем своим сторонам, а не только рациональным, становится заметно нечто большее. Наступает время переоценки прошлого. Вот тогда я был ошеломлён и не справился с нахлынувшими эмоциями, которые в итоге спасли меня от поспешных решений. Вот в том событии мощно проявилась интуиция, владеющая большим объёмом неявной информации и выбравшая меньшее зло. Здесь я учился доверять своему внутреннему чувству правильного выбора, проявившемуся впервые так отчётливо, что я не мог больше игнорировать его силу, не подвластную логике ума. Вот тут я был элементарно не готов, мне не хватило веры в себя, каковая вера крепла и крепла с каждым актом доверия к себе как к живой, всегда глубоко разумной, искренней, любящей и любимой целостности.

Поиск настоящих причин своего несовершенного поведения совершенно не похож на самооправдание, на огульное прощение своих глупостей и на желание забыть и отстраниться. Потому что самооправдание выдаёт желаемое за действительное и делает это либо из нарцистических соображений, либо из лени, либо… из потребности защитить себя от разрушительных мыслей и дать возможность пока ещё недостаточно взрослому разуму накопить опыт доверия своей иррациональности. Поиск настоящих причин своего несовершенного поведения — это глубокая тщательная работа, нахождение по-настоящему честных слов в адрес самого себя. Подтверждением верности пути и даже некоторой наградой за такую внутреннюю работу является то, что психологи называют инсайтом — вспышка озарения, эмоционально яркое понимание действительной причины. Это невозможно подделать, это всегда предельно правдиво, это состояние обладает свойством настолько ясной и уверенной истинности, что подчас одним только своим появлением способно придать человеку энергию для того, чтобы изменить себя самым радикальным образом в сторону большей силы, ответственности и свободы.

Мы всю жизнь учимся доверять присущей человеку иррациональной мудрости. Лёгкое ощущение необязательности тотального понимания всех своих мотивов начинает со временем терять привкус тревожности. Если прямо сейчас я не понимаю почему меня тянет к одному человеку и уводит от другого, почему я потерял интерес к одной теме и восхищаюсь другой, то я буду всё смелее опираться на принципиальную бесформенность своего мышления, которое всегда было таковым, только раньше мне хотелось быстрых и простых объяснений, но это далеко не всегда возможно, как я понимаю теперь.

Иррациональное царство бессознательных мотивов не несёт своему господину никакой опасности. Просто с возрастом мало по малу привыкаешь к тому, что вполне разумное и даже уважительное, достойное объяснение есть у каждого твоего шага, даже если вначале кажется, что такого объяснения нет и совершена глупая ошибка. В начале жизни нам очень хочется идти по максимально твёрдой почве, поэтому вмешательство мотивов, пока ещё находящихся в иррациональной зоне, пугает нас. Но благодатный опыт действует по Гегелю — накапливая количество, он становится новым качеством. И вот, оглядываясь назад и переоценивая свою жизнь, мы одно за другим раскрываем свои иррациональные «преступления», убеждаясь, что не было ни приступников, ни жертв, проникаемся уважением и доверием к себе. И тогда вместо твёрдой почвы мы обнаруживаем себя идущими по воде, но это больше не вызывает в нас сомнений, потому что сильной становится вера в то, что если я не понимаю сейчас, я пойму тогда, когда буду готов к этому.

Поэтому я смело делаю шаг и, не встречая никакого сопротивления среды, уверенно опираюсь на естественное бесформие многомерной природы человеческого мышления, каждый раз выбирающего для меня — знаю я сейчас об этом или нет — наилучший вариант из всех возможных. Мне по-прежнему могут не нравиться какие-то свои поступки и решения, но это буквально значит, что во мне существует некая значимая влиятельная бессознательная мудрость, о которой я ещё не осведомлён и знакомство с которой обогатит меня, если я потружусь её найти. Вера в то, что я не враг сам себе, укрепляет мою целостность и даёт много сил и энергии.

У этих мыслей есть одно любопытное следствие. Часто бывает так, что за ошибки мы осуждаем других больше, чем себя. Если, приняв за собой, распространить на всех людей обязательное наличие вполне разумного и даже мудрого мотива за каждым, даже невзрачным на первый взгляд человеческим поведением, то это радикально увеличивает количество любви между мной и миром. Я верю в то, что глубинные человеческие ценности всегда удивительно прекрасны, даже если то, каким образом эти ценности реализованы, вызывает у меня первоначальное неприятие. Это, однако, не обязывает меня с распростёртыми объятиями встречать грубость, алчность или насилие. Вовсе нет. Моя реакция, являющаяся следствием наилучшего выбора из всех доступных для меня вариантов может быть адекватно непримиримой с тем, что для меня неприемлемо. Моё глубочайшее сострадание к человеку, выбравшему разрушительную форму для своих изначально прекрасных ценностей, может проявиться в самом широком поведенческом спектре. Я не согласен вместе с ним следовать в ад по дороге, выстланной из благих намерений. Но…

Но что-то изменилось. Любви между мной и миром стало существенно больше. Сам факт того, что я нашёл в себе уважение и доверие к изначальной иррациональности некоторых своих мотивов, сделало меня внимательнее и осторожнее в реакции на чужие «ошибки». Предполагая обязательное наличие благородного мотива за неприглядным поведением, я выбираю прямое взаимодействие с причиной, а не со следствием. Иногда, и даже почти никогда, человек сам не находится в контакте со своим сутевым центром любви и доверия, считая ошибкой себя, меня, весь этот мир. Аккуратно, осторожно возвращая ему веру в исконно присущую человеческой природе разумность, удаётся удивить его и себя неожиданными решениями подчас самых непримиримых ситуаций.

И вот мы живём, движемся в пространстве и времени, напитываясь опытом, который абсолютно уникален для каждого человека. Если бы я был здесь один, мне было бы не с кем себя сравнивать, у меня бы не существовало оценочных критериев и я бы воспринимал события своей жизни каким-то совершенно буквальным образом, не беспокоясь о том, мог бы я сделать что-то лучше, чем ты или нет. Но я здесь не один, есть ты, есть они, нас очень много, поэтому мы постоянно страдаем, сравнивая друг с другом свои принципиально несравненные жизни. В глубине, в сиятельной основе наших поступков находятся нематериальные ценности удивительной красоты, чистоты и силы. Но в отчаянной попытке их материализации мы раним себя и друг друга острыми краями своих ошибок, имеющих, как вы видите теперь, совершенно иллюзорную природу.

Я предлагаю вам навсегда перестать сравнивать себя с другими людьми и обращаться отныне друг к другу не иначе как «Ваше Бесподобие». Предлагаю предполагать, искать и находить в себе и в людях мудрость иррациональных мотивов. Предлагаю не считать временное непонимание между нами чем-то плохим, но наоборот — расценивать такое непонимание как шанс обнаружить нечто пока неизвестное, но очень важное, ценное и значимое, обернувшееся задачей для нас и обещающее большую награду за своё решение.