Террористические акты в Париже и его пригороде произошли поздно вечером в пятницу 13 ноября 2015 года. Почти одновременно были совершены несколько атак: взрывы возле стадиона «Стад де Франс» в Сен-Дени, расстрел посетителей нескольких ресторанов, а также бойня в концертном зале «Батаклан» (где около 100 человек были захвачены в заложники). Жертвами теракта стали 130 погибших и более чем 350 раненых, из них 99 находились в критическом состоянии. Жертвами стали в основном молодые люди 20—30 лет.
Я убил этих людей в Париже. Я пришёл в театр и взорвал себя, чтобы в мире стало меньше позорного и мерзкого зла. Нечестивцы не имеют право жить. Они позорят своими гнилыми душами светлый лик истинного Бога. Лучшее, что я могу сделать, это заплатить своей жизнью за возможность забрать с собой побольше этой грязи. Моя мечта сбылась — я успел что есть силы прокричать о своей любви к Нему, перед тем, как нажать на кнопку.
Я пришёл на концерт Death Metal, чтобы взорваться изнутри своим правом на беспредельную силу. Я хотел прорвать все свои оболочки в неистовом крике, чтобы утвердиться в том, что я есть, что я жив, что имею право быть свободным. Перед смертью я успел ощутить ужас и на несколько секунд смерть перестала быть для меня таинственной мистической маской, оказавшись гадким, бессмысленным и безумным концом всего.
Я очень, очень хотел, чтобы Франция выиграла у Германии. Так было раньше и, возможно, так случится ещё раз и великое счастье — видеть это своими глазами. Я люблю свою страну, я горжусь тем, что родился французом. Когда в панике к выходам побежали люди, я понял, что тот шум не был взрывом петард. Я почти успел, но я даже не смог понять, почему так быстро к лицу приблизился каменный пол и стало темно.
Я сидела в кафе и смотрела в глаза мужчины, которого, я уже знала точно, люблю. Черты его лица сплетались в моём сознании со звуками тихой музыки, его прикосновениями к моей руке и лёгкими огнями вечернего кафе. Я плыла в чувствах и нисколько не нуждалась в том, чтобы понимать его слова, обращённые ко мне. Когда его взгляд остановился на чём-то за моей спиной, я успела удивиться неуместности этого, но тут острая боль пронзила шею. Крови вдруг стало очень много вокруг и всё остановилось, когда он пытался зажать рукой мою рану.
Я полицейский, я должен был спасти этих людей, но не спас.
Я журналист, я прибежал первым и успел классно сыграть на камеру скорбь.
Я включил утром телевизор, удивился количеству жертв, всё понял про тех, кому это выгодно и прочёл жене ещё одну лекцию о тупых американцах.
Я сижу и молчу. Господи, зачем?
Я пишу этот текст в аэропорту. Только что прошёл проверку с особым пристастием. Люди уже выходят на посадку. Сейчас я поставлю точку и тоже встану вместе с ними в одну живую очередь.
