Есть вполне действенный способ выяснить, ради чего ты родился на свет, т.е. понять, какой у тебя талант. Остановись, устройся поудобнее, создай внутри себя тишину и спроси у этой тишины — какие мои действия приносят мне наибольшую радость? Не удовольствие, не кайф, не блажь, а спокойную радость, наполняющую всё естество. Присущий каждому человеку уникальный талант живёт в нём с рождения и, честно ответив себе на вопрос о радости, ты сможешь обнаружить, как вся твоя жизнь выстраивается в один направленный вектор. События с детства ведут тебя по дороге, которая потенциально способна сделать из каждого человека Мастера.
Иногда мы опасаемся узнать своё предназначение — а вдруг оно не совпадёт с теми будничными делами, которые морочат нам голову столько лет и в которые вложено столько сил. Если я узнаю, ради чего во мне бьётся сердце, смогу ли я быть столь же свободным, как раньше, в выборе направлений жизненного пути? Не скуёт ли меня по рукам и ногам осознанное предназначение, которое может быть совсем не похоже на то, к чему я привык, что нажил непосильным изматывающим трудом? Поэтому современные люди, одурманенные материалистическим мировоззрением, не верят в предназначение, предпочитая искренним чистейшим радостям мутные сомнительные удовольствия.
А некоторым везёт. Иногда то ли случайно, то ли под влиянием мудрого покровительства, человек оказываются способен встать на ту единственную дорогу, на которой у него нет конкурентов, на которой он — Избранный. Лишённый свободы заниматься ерундой, человек принимает на себя невесомую лёгкость и неподъёмную тяжесть своего таланта, разворачивая его грани и реализуя его творческие силы. Но потом одного этого оказывается недостаточно.
Зиновий Гердт рассказывал, что однажды они с Вертинским смотрели на актерскую игру какого-то молодого человека, про которого все говорили — талант. После спектакля Вертинский сказал так: «Знаете, дорогой, Гердтушка, талант — это некий пропуск, мандат, в комнату, где сидят Мастера!»
Можно было бы сказать, что нет нам покоя в этом мире, если бы эта фраза не отражала некоторую предвзятость человеческих ожиданий о счастье, как о покое, внутри которого не происходит ничего, что задевало бы нас своим неудобством. Иногда люди видят в качестве своего предельного счастья некое подобие недвижимо замершей восковой куклы из музея мадам Тюссо, стоящей на почётном огороженном месте под освещением, выгодно подчёркивающим всевозможные достоинства когда-то живого прототипа. Внешний покой это самое безумное и разрушительное несчастье, способное случиться с человеком.
Мастер, прошедший путь становления своего Мастерства, путь, насыщенный трудностями, радостями, гордостью, разочарованиями, людскими восторгами и презрением, ошибками и победами, становится Мастером, понимая бессмысленность стремления к внешнему покою, обретя покой внутренний. Что может испугать Мастера, когда всякое событие, которое он раньше бы назвал плохим или хорошим, он воспринимает теперь как новую задачу по оттачиванию граней своего таланта?
Мир это огромный Университет, в котором воспитываются Мастера. Поначалу мы даже не знаем своей специализации, нам не ведом свой собственный талант, впрочем, не угасающий от такого неведения. Ты не можешь не окончить этот Университет с отличием. Ты будешь возвращаться к тем же самым задачам снова и снова, пока не распознаешь свою линию, не примешь и не встанешь на неё и не познаешь успокоившейся душой это беспокойное счастье — быть Мастером.
.
