Я, наверно, трижды зарекался читать Пелевина. В итоге из всех его книг я не читал только iPhuck. Видимо, и её в итоге всё-таки прочту. Это — мысли по завершению чтения последнего романа автора «Путешествие в Элевсин».
Пожалуй, я бы рекомендовал её к прочтению. Путаная концовка очень хороша. Есть много крупных и ярких жемчужин, одну из которых я постил у себя в канале. В середине, конечно же, есть место характерным для Виктора Олеговича авгиевым конюшням в виде, например, развёрнутой попытки ответить на вопрос, заданный автором самому себе ещё в «Чапаеве». «Что-то я перестал понимать, почему, если мне нравится тонкое одухотворённое лицо девушки, я должен…» Дальше нет сил повторять за автором, простите. Короче, речь идёт о сексе в одной из самых похабных формулировок из всех, которых мне доводилось встречать в жизни. Видимо, вопрос из «Чапаева» беспокоит автора до сих пор и достойного ответа так и не получил.
Удивительно, конечно, через что приходится пройти человеку, чтобы оставаться живым в попытке найти и изложить новые смыслы. Я как-то высказывался об этом в том духе, что Виктору Олеговичу, к сожалению, не посчастливилось встретить на своём пути настоящую женщину, способную любить. В итоге подлинной любви в книгах Пелевина мало, слишком мало для как бы духовного дискурса, которым они местами полнятся. Вряд ли автор читал мои тексты, но почти буквально эти слова язвительно вложены в уста некой оголтелой феминистки. Язвительность является безусловной визитной карточкой писателя. Ради крупных жемчужин приходится это сносить и принимать. К сожалению и в сожалении.
Но недостаток любви приводит к крепнущему от книги к книге выводу о том, что духовные направления у Пелевина это такой элитарный жанр жонглирования словами, пытающимися указать на суть, но симптоматично указывающими в итоге только на авторский анамнез. Не зря каждая книга изрядна приправлена конспирологией. Когда мучимый непроработанными тенями человек взрывается психоделическим опытом, то потом, собираясь обратно расплавленными каплями, рождается продвинутый супер терминатор, бредящий остаточными воспоминаниями о вселенской грандиозности и интерпретирующий такую память в качестве ролевых игр тайной власти титанов, вампиров и оборотней.
Парадоксально и очень контрастно (как обычно для его книг), но аплодировать автору есть за что. Несколько мест просто восхитительны и глубоки. Пелевин действительно умеет создать среду, в которой шанс почувствовать новую глубокую форму себя быть собой для читателя существенно увеличивается. Книги автора это такой текстовый шаманский бубен, который звучит параллельно с повествованием и временами реальность вокруг становится сновидческой, живой, говорящей. Ну и что, что бубен порой сбивается с ритма, это вполне мотивирует читателя увидеть, что бубен этот не может быть ни чьим, кроме как моим собственным, и на нём стоит играть самому, ритмично и уверенно, вне зависимости от внешних обстоятельств.
В конце есть шикарный эпизод, в котором один из персонажей настойчиво спрашивает героя, повествующего от первого лица, об его идентичности. Не буду писать о деталях, чтобы не проспойлерить. Но вот… Почему автор не довёл метафору до конца, не понятно. Читатель, привыкший за всю книгу воспринимать мысли одного из героев как свои, может быть вовлечён в повествование непосредственно. Это было бы очень круто. Впрочем… Возможно, это и являлось задумкой автора, предоставить читателю выбор — закрыть книгу, узнав в зеркале себя, и не испытывать больше потребности узнать, чем кончится книга, или… продолжить читать и упасть с неба разочарованным Гильденштерном под «Прекрасное далёко» на латыни. Концовка великолепна! Книгу я, однако, дочитал, хотя закрыть её очень хотелось на том самом месте.
У меня есть текст, где я попытался вовлечь читателя в качестве активного создателя смыслов для возникающего перед его глазами текста.
